«Заводы построить мыслю…»; Емелька Пугач и Белорецкий завод
«Заводы построить мыслю…»
Твёрдышевы, как и Демидовы, были известны на Урале уже в начале XVIII века. Богатые купцы и крупные горнозаводчики, они уже к середине XVIII века имели в своём владении по нескольку заводов.
Купеческая семья Твёрдышевых в конце XVII века в своём родном городе имела несколько лавок. Главами семейства были братья Осип и Борис. Осип ещё в 1720 году вместе с другими купцами организовал компанию для производства сукна в Москве. Борис же занимался заготовкой и перепродажей шерсти, мяса и хлеба. Вскоре после смерти Бориса его младший сын Иван, унаследовав дом, а вместе с ним и подвал, доверху забитый мясом, бойко взялся за торговлю. Рождённый быть купцом, он быстро распродал мясо. Вскоре во всём Симбирске не было такого богатого купца, каким стал Иван Твёрдышев. При встрече с ним местное начальство раскланивалось, почитая его за своего.
Возможно, так бы и торговал Иван Борисович мясом, но время уже было другое. Росли новые города, возникали заводы, торговый спрос уж был иной.
Ближе к середине XVIII века вовсю разрастался Оренбург, ставший впоследствии одним из центральных городов Урала. Город привлекал новоявленных купцов. Не упустил свой шанс и Иван Борисович — отправлял в Оренбург крупные партии провианта, гнал скот, который за бесценок скупал в краю башкирском. У него было своё правило, свой закон: ваши деньги, наш товар; чего мало – то дорого, чего много — то дешево. И недаром о нём шла молва: «Человек такой, который в рассуждениях о внутренней и внешней коммерции основательно сведущ, везде имеет кредит довольный».
Хоть и был богат Иван Борисович, а мысли о новом богатстве не давали ему покоя. А тут ещё история приключилась, о которой не слышал только лишь глухой. А история эта произошла с тульским кузнецом Демидовым, который так понравился царю Петру Алексеевичу своей смекалкой и расторопностью, что подарил царь Никите 100 рублей, да вдобавок ко всему отдал казённый Невьянский железоделательный завод. А Никита так управился с горнозаводским делом, что был основным поставщиком оружия в Петровское время. Сам Никита вскоре умер, а его потомки ковали из этого железа огромные деньги. Иван Борисович давно интересовался Южным Уралом — одним из богатейших и нетронутых мест России. Да и не слепой же был симбирский купец, видел, как правительство поддерживает тех, кто владеет медными и железорудными заводами. Знал он и слова Неплюева, занимавшего в то время пост оренбургского губернатора: «Успех этого дела только тогда может быть прочен и благодетелен для края и всего государства, когда устройство заводов будет предоставлено предприимчивости частных лиц, а не казны».
В декабре 1743 года Иван Твёрдышев предпринимает поездку в Оренбург, но уже не по торговым делам, а лично к оренбургскому губернатору Неплюеву для оказания ему помощи в строительстве заводов в краю Башкирском.
Вот как об этом пишет в своей книге «Прочнее стали» краевед-писатель Роман Алфёров:
«… На большом дубовом столе лежала книга в кожаном переплёте с начищенным мелом медным запором. В книге — карты и рисунки башкирских мест. Купец вертел в руках кусок чугунной пены — шлак — и многозначительно говорил:
– По сиим останкам сужу я о давнем добывании железа в горах Уральских. Попадающиеся на башкирских землях копи доказывают, что старинные люди не беспричинно промышляли — явно руду добывали.
Оренбургский губернатор молчал. Дельные суждения симбирского купца желал выслушать полностью. Его прельщало будущее развитие промышленности в Башкирии. Она только что была причислена к Оренбургской губернии, и от Неплюева в известной степени зависело её хозяйственное лицо.
– Земля башкирская рудами обильна, — продолжал Твёрдышев, хитро посматривая на губернатора. — По убеждению моему, богатство и расцвет государства добычей железа знаменуются. Нашему государству множества железа требуется. По примеру Демидова заводы построить мыслю…
Несмотря на высокую рекомендацию, Твёрдышев встретил на своём пути опасных противников в лице Демидовых. Завязалась тяжба. Оказалась она недолгой. За уступку в ценах по поставке провианта в Оренбург и согласия вносить в казну десятую часть доходов с будущих заводов, Берг-коллегия 16 апреля 1744 года вынесла определение, по которому «Твёрдышев пред другими — из старых и знатных заводчиков… заключить с ним контракт, каким образом размножить своё дело, платить в казённый Оренбургский доход десятинный и двухпроцентный платёж, как оброчить и покупать у башкирцев земли, леса и прочее…»
Так силой денег была одержана симбирским купцом победа в Башкирии над Демидовыми, которые побоялись вложить капиталы в предприятия, возникающие вдали от ранее основанных ими уральских заводов».
Получив разрешение от Берг-коллегии на строительство заводов, Иван Борисович развёртывает бурную деятельность. И первым его шагом было создание своей собственной компании, куда помимо самого Ивана Борисовича вошли его братья Яков и Пётр, а также зять Твёрдышева Иван Семёнович Мясников. Забегая вперёд, стоит сказать, что в течение 15 лет, с 1747 по 1762 год, компания основала на территории Башкирии одиннадцать горных заводов, из них шесть медеплавильных и пять чугуноплавильных и железоделательных. Подводя итог деятельности компании, и её роли в освоении горнорудных богатств нашего края, можно сказать, что она была примерно такой же, как у Демидовых, действовавших на Среднем Урале.
Отправляя одну партию за другой для разведки залежей руд в Башкирию, Твёрдышев уже к 1747 году основал на реке Белой два новых завода — Преображенский и Богоявленский. А в 1747 году от посланца одной из поисковой партии получил известие о том, что на левом берегу реки Яик (ныне — Урал) найдено богатейшее месторождение магнитного железняка — на горе Магнитной, той самой горе, около которой в тридцатые годы двадцатого века возникнет город эпохи развитого социализма Магнитогорск. Это будет потом, а пока…
Слух об этой горе всполошил купцов-предпринимателей. Сам глава компании выехал на осмотр местности. Если учесть, что постройка заводов в XVIII веке была делом нелёгким, и для приведения заводских механизмов в движение требовался значительный запас воды, то эта местность как нельзя, кстати, подходила по всем показателям. И Иван Борисович после осмотра, оставшись весьма довольным, решил основать здесь завод. Но неожиданно приходит ещё одно сообщение: в непосредственной близости от реки Белой отысканы ещё несколько месторождений железных руд. Твёрдышев вновь спешит на осмотр местности. Острый взгляд предпринимателя тут же схватывает и оценивает большую значимость новых залежей руды. Во-первых, рядом полноводная река, а во-вторых, кругом на протяжении многих вёрст — вековой лес, необходимый для заводского дела. И Иван Борисович отменяет своё первоначальное решение о строительстве завода недалеко от горы Магнитной, а принимает решение о строительстве чугунолитейного завода на реке Авзян, а выше вёрст на сто двадцать по реке Тирлянке — железоделательного.
14 октября 1752 года Иван Мясников подал в Оренбургскую канцелярию пятое по счёту «Покорнейшее доношение», в котором писал: «По данному мне Ея Императорского Величества из Оренбургской канцелярии указу обще с компанейщиком моим, довольно известным Оренбургской губернской канцелярии Иваном Твёрдышевым об отыскании железных рудников по построению железного завода удобного места: прилагая наисильнейшее старание, через помощь Божию отыскал железных рудников довольное число, також изысканные в прошлом 1747 году осмотрены, из коих многие явились благонадёжны, а особливо за рекою Яиком в горе, именуемой Магнитная, самая добрая железная руда, которой по шурфовке оказалось великое множество. А к построению железного завода для плавки чугуна отыскана внутри Башкирии в Карагай-Тамьянской волости речка, впадающая в реку Белую с правой стороны, называемая Авзян, на устье которой речки в прошлом 1739 году генерал-майор Сайманов, будучи в походе против бунтующих башкирцев, лагерем стоял. Да сыскана же другая речка к построению молотовой фабрики для расковки железа, впадающая в Белую ж реку с правой стороны, называемая Тирлянь, она же Идерденч, на которых речках обще с реченым компанейщиком моим Твёрдышевым желаю построить железные заводы: на первой для плавки чугуна, на второй для расковки железа молотом; понеже помянутая речка Авзян сверх плавки чугуна воды на молота весьма мало имеет, и затем чугун имеет быть вожен на помянутой молотовой завод. Того ради Оренбургской губернской канцелярии покорно представляю и прошу об позволении в постройке мне с компанейщиком моим Твёрдышевым тех заводов милостивую резолюцию учинить и о том с оною заключить надлежащий контракт на таких же кондициях, как к постройке медных заводов заключены, а на построение увольнительного от десятинного платежа времени пожалован через четыре года. И именовать те заводы: первый — Ивановским, понеже со временем, когда оный людьми заведётся, имею я желание построить при том заводе церковь Божию во имя святого Иоанна, второй – Благовещенским, ибо и на оном желаю построить церковь Божию во имя Благовещенья Пресвятой Богородицы. Октября 14 дня 1752 года».
Прошло ещё два месяца. Наступил декабрь, и компанейщики наконец-то получили долгожданный ответ, разрешающий строительство заводов. Приехавший кондуктор инженерного корпуса Менц произвёл отвод земли, и 27 декабря 1752 года началось строительство завода на реке Авзян, а впоследствии — и на реке Тирлян.
Но неожиданно для всех в дела компании вмешался граф Пётр Иванович Шувалов, один из самых богатых людей России, он также был и фаворитом царствующей императрицы Елизаветы. Твёрдышев, понимая, что спор с всесильным вельможей бесполезен, уступает Авзянское место Петру Ивановичу, а сам все свои усилия сосредотачивает на строительстве завода на реке Тирлян. Потеряв одно место, он тут же находит другое, где впоследствии и был построен Белорецкий завод, — место, о котором известный путешественник И. И. Лепехин писал, что Белорецкий завод «водою можно почесть самым богатым из Уральских заводов».
***
Передо мной документ, в котором говорится о переносе завода с реки Тирлян на реку Белую, датированный 18 июля 1762 года:
«1-е) Хотя в прошлом 1759 году майя 6-го (числа) по определению Берг-коллегии, а по прошению помянутого коллежского асессора Твердышева и велено на изысканной ими, Твердышевым и Мясниковым, в Оренбургской губернии, внутри Башкирии, на речке Тирляне по освидетельствовании, есть ли оная удобна к построению железного завода явитца, построить, но как выше значит, что помянутой асессор Твердышев в прошение своем объявляет, что тот на речке Тирляне завод ещё не построен и плотины не зделано, потому что по большей прошлогодской в той стороне малости дождей усмотрено, что та речка Тирляна, на которой тот завод строить зачат, течением воды столь довольного числа молотов, чтоб выплавляемой з домны чюгун весь в железо переделывать можно, содержать в действи не может, а Белая река при помянутом месте, где пильную мельницу зделать назначено, содержать может молотов довольное число. И как де для предупомянутой пильной мельницы при том месте необходимо плотину делать надобно, то де для избежания излишних убытков разсуждено ими под оную к пильной мельнице плотину предупомянутой новозаводящейся Тирлянской завод совсем перенести, дабы тем избавиться от действеннаго строения плотин и от протчих показанных в той ево челобитной затруднений и убытков, а паче, что то место состоит в той же окружности лесов, которая к тому Тирлянскому заводу уже отведена, а следственно и будет довольствоватца тот завод со всеми принадлежностьми теми покупными и отведёнными лесами, не требуя другаго вновь отвода. И просил, чтоб для тех резонов тот застроенной на речке Тирляне завод позволить перевесть на Белую реку на то место, где помянутая пильная мельница строить назначена, дабы таким образом домна и молотовыя фабрики, також и пильная мельница состояла при одном месте. А как выше ж значит; сего году июня 17-го числа Оренбургское горное начальство по прошению оных Твердышева и Мясникова прикащика Смирнова о построени на отысканном для лесопилочной мельницы и плотины на реке Белой удобном месте представляется — когда де к построению на той реке Белой лесопилочной мельницы, к деланию плотины по свидетельству чрез посыланных от оного начальства место явилось удобно, то построить оную дозволение дано в силу указов Правительствующего Сената. Того ради, в разсуждении вышепрописанных от помянутого ассесора Твёрдышева в прошеньи ево резонов, на помянутом прежде дозволенном от Берг-коллегии месте на реке Тирляне, ему, Твёрдышеву, того железного заводу уже не строить, а построить ему тот железоделаемой завод с потребным число молотов на вышепомянутой реке Белой с тем, естли та речка Белая по свидетельству явится удобна и препятсдвия нет, по построеньи ж оного ему, Твёрдышеву, в Берг-коллегию репортовать. И тот завод вместо Тирлянского именовать Белорецким. А лесами к тому заводу довольствоваться ис прежде отведенных к тому Тирлянскому заводу лесов, а других в отвод не назначивать, понеже, как выше значит, оной строиться вместе имеет вместо того Тирлянского заводу, но естли потребно будет к построению того завода, пильной мельницы и пристани места и лесов в прибавку, сверх прежде покупных их и отведенных к тому заводу лесов, то оныя купить или кортомить им у вотчинников той земли у башкирцов, как он, Твёрдышев, в предупомянутом прошении написал, за добровольную плату».
Окончание следует.
Источник:
Ткачев, А. «Заводы построить мыслю…» : [о строительстве Авзяно-Петровских заводов и основателях металлургических заводов Белоречья]/ А. Ткачев. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2011. – 1 сентября.
Емелька Пугач и Белорецкий завод
Окончание. Начало в №№ 178-179
Взяв бумагу, тот стал читать: «Приказчикам Авзяно-Петровского завода М. О. Копылову (Осипову), Д. Федорову и заводским крестьянам о пожаловании за их верную службу вечной волей, землей со всеми угодьями и свободой вероисповедания, отпущены в дом свой по силе его Императорского Величества Петра Федоровича указу. Октября 24, 1773 году».
И опять толпа зашумела, загудела, как встревоженный улей.
– Все одно слово! Все как один! Животы положим!
Тут-же выволокли из конторы бледных приказчика и конторщика. Связали их и заперли в кутузку. Выбрали сельское начальство, кого-то из прежних оставили.
Работу на заводе бросили. Остановились кричные молоты, в домну посадили «козла». Все решили идти на царскую службу.
Народ расходился по домам, обсуждая сей указ. И уже к вечеру потянулись первые добровольцы записываться в войско Пугачева. Но не все. Некоторые, собрав свои пожитки, уходили обратно к себе домой…
На подавление бунта был послан карательный отряд подпоручика Е. Козловского, который прибыв на место, собрал оставшийся народ и стал приводить их к присяге.
Мужики, подняв кверху корявые персты, монотонным голосом произносили слова присяги:
«Обязуюсь не верить обнадеживанию и воровскому ласкательству, каковые самозванец выражает в своем присланном воровском указе, а где той партии кто окажется, — иметь и представлять для учинения с ними по законам в Верхояицкую крепость за надлежащим караулом…»
Успокоились мужики. Но опять ненадолго. Уже весной 1774 года Емельян Пугачев появился в нашем крае. А его посланцы рыскали по всем заводам и селениям по формированию нового повстанческого войска.
***
Прибыв на Белорецкий завод, Пугачев развернул активную деятельность. Именно отсюда шли его указы на Авзянские и Воскресенские заводы об ускорении изготовления пушек и ядер. Именно сюда по личному вызову Емельяна Пугачева спешил Матвеев с белоречанами в составе авзянского полка.
… А в это время шумно, весело и пьяно провожали пасху в Белорецке. Для всего пугачевского войска бабы наготовили горы яиц. Вино лилось рекой.
На площади соорудили громадные качели. Молодые мужики и казаки с нарядными девками становились по двое на узкий перехват и раскачивались выше перекладины, так что смотреть было жутко…
Ломовские, арские, белорецкие – все гуляли и ходили друг к другу христосоваться, пировать и хороводить.
Прошли праздничные дни. Войско начало готовиться к очередному походу. В очередном указе, посланном Белобородову, он указывал идти к крепости Магнитной. В указе сообщалось, что «его величество из Белорецкой сего числа выступил и шествует под Магнитную». Это было 2 мая 1774 года.
Над поселком стоял густой дым. Все заводские сооружения горели, а вместе с ними и стоявшая вблизи церковь.
Уходили отряд за отрядом. Яицкие казаки впереди вместе с Пугачевым, дальше шли пешие заводские крестьяне и башкиры. Конные башкиры прикрывали тыл. Обоз растянулся, так как везли с собой все, что можно было взять, прибавились и семьи белоречан. В обозе стоял скрип от колес, кое-где кудахтали куры, мычали коровы, ругань и плач ребятишек слышался на протяжении всего пути.
Веселая казацкая песня перекликалась с напевами курая. Все они шли и ехали за своим «вождем» искать лучшую долю и волю, или умирать, если придется…
***
Бежавшие с Белорецкого завода крепостные рабочие дальше Магнитной крепости выбраться не могли. Здесь они были схвачены передовыми частями карательной царской армии. В донесении генерала Станиславского сообщается: «В Магнитной крепости было захвачено 122 крестьянина Белорецкого завода, при них 600 человек жен и детей. Все они отправлены в Верхне-Яицкую крепость, где им обрили головы и бороды, и всех угнали в деревню Арскую. Всех поселили в дома местных жителей, без права покидать деревню одной версты».
***
Почти год в наших краях не было слышно людского говора. И лишь только после подавления восстания сюда с разных мест вновь стали стекаться толпы людей. И народ, привыкший веками трудиться, вновь взялся за работу.
Источник:
Ткачев, А. Емелька Пугач и Белорецкий завод / А. Ткачев. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2011. – 5 октября. — Окончание. Начало : 1 сентября (№№ 178-179), загл. : «Заводы построить мыслю…».