И. В. Точилкин

Помни войну!

Сейчас мне уже 85 лет, а когда началась война, было всего десять. Хорошо помню, как мужчины, получив в сельсовете повестки, быстро собравшись в дорогу, группами по три-пять человек на поездах узкоколейки уезжали на фронт. А в октябре 1941 года повестки из Белорецкого военкомата получили сразу 15 жителей Ишли, Кудашманово, Лапышты, Верхнего и Нижнего Сурана, Елани, Карталей и Карталинской Запани.

Получил такую повестку и наш отец Василий Точилкин.

Прибыть в военкомат предписывалось не далее чем через сутки. Чемоданов и рюкзаков, понятное дело, тогда не было. Котомка призывника представляла собой обычный мешок, завязанный веревкой. С собой брали нижнее белье, два-три каравая хлеба, кусок сала, а кто богаче — вареную курицу. И вот уже отец, положив котомку на лавку, присел на стул.

Мама стояла рядом, плакала, приговаривая: «Ребятушки, что же я с вами одна буду делать!». Мы стали подходить к отцу по старшинству, он брал нас на руки и целовал. Дедушка по болезни прийти на проводы не мог, отец днем сам к нему заходил попрощаться. Площадь от магазина до станции была заполнена людьми и конными повозками. Для доставки призывников на станцию Ишля пригнали крытый товарный вагон. Митинг с выступающими не устраивали. К тому часу на небе уже высыпали яркие звезды. Электроосвещения в те годы в Ишле не было, так что инзерский поезд ждали в полной темноте, лишь горели светофоры и керосиновые фонари на переводных стрелках да тускло светились редкие окна посёлка.

В темноте кто-то из подвыпивших мужчин громко бранил фашистов и их главаря Гитлера. На другой окраине Ишли заиграла гармонь, сопровождавшая к станции еще одного солдата. Ее поддержали частушками ишлинские девчата и парни.

Отец беспрерывно курил и гладил нас по голове. Мама решила доехать с отцом до Белорецка.

Но вот инзерский поезд, гружённый дровами и углем, прибыл на станцию. Паровозик отцепил две грузовые платформы и стал прицеплять к составу белорецкий вагон. Отец обнял нас в последний раз, махнул рукой, и дверь вагона медленно закрылась. В горле застрял горький ком, и мы с братьями в полный голос заревели. До самого светофора отходящий поезд ехал медленно и почти беспрерывно подавал гудки, как бы пытаясь заглушить плач женщин и детей, бегущих за уже закрытым вагоном.

Через сутки мама вернулась из города совершенно разбитая, упала на постель и семь дней не поднималась. Мы позвали соседку, она подолгу говорила с ней и помогала нам варить кое-какую еду. Потом мы узнали, что мать была беременна седьмым ребенком. В феврале 1942 года у нас родилась сестрёнка…

Чтобы прокормить семью, старший брат бросил школу и пошел работать. Брат был 1928 года рождения. В 1944 году он поехал получать паспорт, а свидетельство о рождении забыл дома. В паспорте записали год рождения 1926-й, и тут же его, несовершеннолетнего, призвали в армию. При этом сказали, если найдется метрика, из армии его отзовут.

В войну моему поколению выпало немало трудностей: пасли скотину, работали подсобниками в леспромхозе на рубке леса и лесосплаве. В октябре 1945 года, к нашему счастью, вернулся с войны отец и поступил на железную дорогу. Мы стали замечать, что он часто болеет: беспокоили военные раны. К отцу приходили фронтовики, говорили о боях, потерях друзей, трудностях окопной жизни.

Брату в армию (он служил на Дальнем Востоке) отец тогда писал: «Служи, сынок. Война закончилась. На фронт ты не попал, и это большое счастье. Домой приедешь, когда отслужишь. А то, что в армию уехал несовершеннолетним, так не один ты такой. Многие мальчишки еще и воевали».

Пришло время и мне идти в армию. В марте 1951 года наш эшелон ушёл из Уфы на запад. Своими глазами я увидел, какая разруха была во многих городах и сёлах, видел разрушенные Минск, Брест, Брестскую крепость. Далее была учебная часть в Гвардейске Калининградской области. Немцев оттуда переселили, все поля пустовали. На их место приходили эшелоны с вербованным народом из центральных областей страны, тут же организовывались совхозы и колхозы. Нас же после трехмесячного обучения отправили в Германию. За годы службы пришлось побывать в Потсдаме, Дрездене, Кенигсбрюке.

Тогда я еще больше узнал о войне: ещё не заросли травой окопы, блиндажи, противотанковые рвы и заграждения. Впечатляли и немецкие бетонные сооружения — дзоты и доты, к которым даже были подведены вода, электричество и связь.

Война длилась 1418 дней и ночей и принесла нашему народу бесчисленные бедствия и громадные потери. Нам этого забывать нельзя. В таких случаях в голову всегда приходят слова адмирала Макарова: помни войну!

Источник:
Точилкин, И. В. Помни войну! : [воспоминания И. В. Точилкина о военном детстве] / И. Точилкин. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2016. – 22 июня. – С. 2.

А мы всё помним

Мне не пришлось воевать, но цифры о потерях в нашей республике и в Белорецке я помню хорошо. Из Башкирии на войну было мобилизовано более полумиллиона мужчин и женщин, на фронтах от Волги до Эльбы погибли 322587 человек. Из Белорецка отправились на войну 33144 мужчин и 697 женщин, погибли 9396 человек.

Помню я и как в нашу Ишлю пришло известие о войне, мне в ту пору было девять лет. Мы жили на квартире у самой станции, чтобы дети могли учиться в школе. В семье было шестеро детей, и к началу войны мать носила под сердцем седьмого ребенка. Отец работал у геологов завхозом, в тот день он был в командировке, где-то грузил лес. Рано утром в окошко стучит мамин двоюродный брат и говорит ей: сестра, война!

– Что, опять с финнами? – спрашивает мать. – Как же ты поедешь на войну? – У него жена погибла, лошадь понесла, когда она ехала на телеге. – Может, тебя не возьмут, у тебя же дети-сироты?
– Нет, война с немцами. Я, сестра, не могу остаться, я партийный.

В отдельной повести можно было бы описать, как мы пережили войну, если до неё две пригоршни муки и стакан молока на полведра воды были обедом на всю семью. Но сегодня есть необходимость рассказать о тех, с кем пришлось воевать нашим солдатам. Пришло и мое время служить в армии. Для меня родной стала расположенная в Германии гвардейская Киевско-Лодзинская зенитно-артиллерийская дивизия, где в первый год я был наводчиком 37-миллиметровой пушки. Но на втором году службы с учетом медицинской подготовки меня перевели в медико-санитарную часть. Тогда нередко приходилось общаться с местными жителями и на вопрос, зачем немцы воевали с нами, они отвечали одно: «Гитлер и его приближенные обманули немецкий народ».

Работала в нашей части молодая красивая немка по имени Эльза. До войны она и её муж были обычными рядовыми работниками у местного помещика. Земли своей у них не было, и жили они в деревушке Шмаркау, рядом с которой стояла наша часть. В войну

этому помещику дали еще и русских помощников. Когда наши войска пришли, помещик этот куда-то исчез.

Приносит как-то раз эта Эльза письмо, которое она получила от мужа во время войны. Она решила нам его почитать, пусть солдаты знают, как надо любить своих жен: «Я служу на юге. Здесь очень хороший климат, хорошо растут все овощи и фруктовые деревья. Есть приказ Гитлера: кто где воевал, может взять землю. Землю я возьму только здесь. Скоро война закончится, мы переедем с тобою в Крым и работать не будем. Нам, арийцам, работать нельзя. Мы будем с тобой только управлять. На нас будут работать русские. Береги себя. Заведем детей, и ты у меня будешь барынька. А в Германию будем ездить в гости».

А мы втроем слушаем, как она читает это письмо. Шофер наш мальчишкой был в оккупации и видел, как немцы обращаются с нашим народом: его маленький брат у немецкой кухни мыл консервные банки и пил эти ополоски. Так немец его тут же и застрелил.

– Это было его последнее письмо, – сказала немка. – Сразу за этим письмом на него пришла похоронка из Ялты.

Через переводчика я спросил, почему она не выходит замуж.

– Мы родились в одной деревне, выросли вместе и полюбить я никого больше не смогу, – ответила Эльза. – Да и выходить замуж в Германии не за кого. Все мужчины моего возраста погибли на войне.

И, конечно, всем запомнился День Победы. Я тогда учился в пятом классе. Было уже тепло, но на ишлинских улицах ещё не просохли лужи. В вестибюле школы с ноября 1944 года висела большая географическая карта, на которой учитель показывал, где сейчас идут бои. Электричества и радио у нас тогда не было, лишь телефонная связь на узкоколейке. А 8 мая в этом же вестибюле собрали учеников первой смены, и директор объявила, что война закончилась, наши победили, и теперь мы будем ждать с войны оставшихся в живых наших отцов и братьев. А в деревне уже все знали, кому пришли похоронки, а кто пропал без вести. После этого нас распустили по домам, чтобы все с родителями собрались в клубе. Услышав от меня о конце войны, мать заплакала и сказала, что нашего отца в живых, наверное, уже нет, последнее письмо от него пришло из Дрездена. Написано оно было на белой бумаге, от которой шел специфический запах, и запечатано в четырехугольный конверт, хотя всю войну мы получали известия с фронта только в треугольниках. Прибегаю в клуб, где в основном были школьники и учителя, отдельно в уголке сидели раненые фронтовики: Василий Никифорович Дубинин без руки, Максим Степанович Ломакин без ноги, Александр Павлович Ерин с рукой на перевязи, Иван Степанович Гнедков, инвалид еще с финской войны. Их уже давно нет в живых, но многие их помнят.

Первым высказался Дубинин, посетовавший, что война на всю жизнь сделала их калеками, но скоро придут уцелевшие солдаты, и вместе будем строить новую жизнь. Учительница русского языка Зинаида Трофимовна Кузнецова тоже говорила о бедах, принесенных войной, но вдруг заплакала. До того момента я не думал, что учителя могут плакать. Оказывается, месяц назад она получила похоронку на 19-летнего сына.

Всё лето вечерами мы толклись на станции узкоколейки, встречая порожняки в Тукан за рудой и в Инзер за лесом. На многих поездах по одному-два человека добирались домой солдаты. А в октябре приехал и наш отец, которого мы встречали всей семьей. Из Белорецка его сопровождали брат и его дядя с женами. Младшие сестры и братья его уже подзабыли. Отец был небольшого роста, одет в хорошо подогнанную шинель из английского сукна, в пилотке и в немецких яловых сапогах с короткими широкими голенищами. В такой одежде он больше походил на немецкого офицера, каких показывали в кинохронике. Отец был артиллеристом, трижды был ранен. Хирурги несколько раз удаляли осколки, привезенные с войны…

Воевал и служил с октября 1941 по октябрь 1945 года. Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За взятие Праги», «За Победу над Германией». Имел 23 Сталинские благодарности и 25 благодарностей от Ставки Верховного Главнокомандования, в каждой из них указано, где и за какие бои они были объявлены. После войны он работал на железной дороге и умер в 1966 году в возрасте 61 года.

Источник:
Точилкин, И. А мы всё помним : [воспоминания И. Точилкина о военном детстве] / И. Точилкин. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2015. – 16 сентября. – С. 6.