Войну мы пережили на Урале
До войны наша семья жила в Кривом Роге на улице Лермонтовской в хате маминых родителей. Отец работал в тресте «Криворожстрой». В 1940-41 годах я учился в третьем классе. Изучали три языка: русский, украинский и немецкий. Когда началась война, работников и оборудование строителей отправили в Магнитогорск. Ехали около 20 суток, пищу готовили на кострах вблизи состава. На одной станции видели изрешеченный пулями санитарный вагон с огромными красными крестами на крыше и на боках. Погода в июле и августе была хорошая. В Магнитогорске пробыли три дня, после чего нас отправили в Белорецк.
До войны в Союзе было три сталепроволочных завода: в Одессе, Ленинграде и Белорецке. Осенью 1941 года велись работы по расширению завода, устанавливалось оборудование, доставленное перед войной из Германии. Нашей семье из четырех человек (родители и мы с сестрой Раей) дали комнату в новом двухэтажном деревянном доме. В комнате стояла печь, к ней отец пристроил печку для приготовления пищи. Самым голодным временем был период с момента приезда в 1941 году до августа 1942 года, когда эвакуированные начали уборку картошки на своих огородах.
Осенью 1941 года я ходил перекапывать уже убранные огороды, за день можно было насобирать ведро картошки. Весной 1942 года собирали на огородах мерзлую картошку, из которой пекли оладьи под названием «тошнотики». Нормы выдачи хлеба по карточкам:
– 800 г в день рабочим, 600 г – служащим и 400 г – иждивенцам. Неработающим взрослым хлебная карточка не выдавалась. Местные жители, у которых были коровы, продавали молоко или давали его в обмен на картофельные очистки. За ведро очисток – стакан молока. Хотя картошку ели каждый день, пока заполнится ведро, очистки снизу высыхали до толщины газетной бумаги. В казане мама поджаривала хлебные корки, туда вливала молоко и воду, кипятила и говорила потом, что это кофе. Перебоев с хлебом не было, но были большие очереди. У детей, ходивших за хлебом, было правило: можно съесть довесок, но нельзя отщипывать от буханки.
Зимой 1941-42 года школьникам на большой перемене давали ломтик хлеба и чайную ложку сахарного песка. Иногда вместо сахара давали «повидло» — молотую сушеную черемуху, заправленную кипятком. У некоторых эвакуированных дети дошкольного возраста болели цингой. Родители заставляли детей есть сырой картофель и пить отвар сосновой хвои. Летом 1942 года собирали в лесу землянику, чернику, грибы, а в августе семья могла собрать за один поход ведро черемухи. Морозы же на Урале оказались терпимые.
Летом 1942 года я был в пионерлагере «Арский камень». На обед там были щи с крапивой, которую собирало дежурное звено. А еще в лагере была отличная просторная баня. В 1941-42 году учился в четвертом классе первой школы. Зимой один мальчишка открыл окно на третьем этаже и прыгнул в сугроб. Мой рекордный прыжок был с крыши строившегося двухэтажного здания. В пятом классе учились в старой школе дореволюционной постройки на левом берегу Белой возле плотины. В классах стояли печки, их топили сами ученики. Пока дойдешь до школы с восьмой Мраткино, в чужом заборе всегда найдешь лишнюю доску. В этот год стали выдавать школьные булочки из белой муки.
На окраине города в металлургическом техникуме было артиллерийское училище. Курсанты помогали нам пройти в их клуб без билетов. А фильм «Разгром фашистских войск под Москвой» показывали во Дворце в Нижнем селении. Люди семьями шли в кино, как на праздник. Во дворце Верхнего селения еще в августе 1941 года установили сверлильные стойки для расточки стрелкового оружия. От времени пребывания в Белорецке остались воспоминания о доброжелательных, спокойных жителях, своеобразной природе.
Источник:
Прокопенко, В. Войну мы пережили на Урале : [В. Прокопенко вспоминает военное детство. Из Кривого Рога его семью отправили в Белорецк] / В. Прокопенко. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2015. – 15 апреля. – С. 5.