Мой первый фоторепортаж
В Тирляне 30 лет назад – 7 августа 1994 года – случилась страшная трагедия: прорыв плотины и большое наводнение. Я тогда только пришёл работать фотокорреспондентом в газету «Урал». И поездка в рабочий посёлок стала моим первым большим заданием сделать фоторепортаж с места трагедии.
В то время я ещё жил с родителями. Возвратился с улицы домой, время – первый час ночи. А меня, оказывается, искали. Родители говорят: «Давай шуруй быстрее в военкомат». Пошёл. С военкоматом шутки плохи…
Располагался тогда военный комиссариат в доме на улице Точисского. Народу там – тьма, помещение забито под завязку, да и у дверей – столпотворение. Все ждут чего-то. А чего – никто не знает.
Погрузился в ожидания и я. Ждём. Час сидим, два, три… Некоторые ожидающие начали проявлять недовольство: время-то уже под утро. Спросили у сотрудника военкомата: чего ждём? Ответ был неожиданный: «Ждём волну. В Тирляне наводнение».
В седьмом часу утра нас отпустили по домам. Но не совсем, а для того, чтобы мы позавтракали, оделись соответственно (сапоги и куртки с собой взяли) и обратно в военкомат пришли продолжать «ждать волну».
Назад я тогда не вернулся. Пошёл на работу, в редакцию газеты «Урал». Там уже узнал, что в Тирляне плотину прорвало.
– Так надо ехать! – говорю редактору.
– Да, сейчас поедете…
Доехали мы с корреспондентом Гелимдаром Сергалиным до Тирляна на грузовой машине «Урал». Ходим, смотрим, я фотографирую. Там уже вовсю работали МЧСники, ОМОНовцы, гражданские и какие-то солдаты.
Пошёл сильный дождь (из-за него, кстати, и случился прорыв плотины). Мощнейший ливень дня два лил до этой катастрофы беспрерывно, плотина переполнилась, и вода начала размывать её. А когда рабочие стали поднимать створку, крюк подъёмного механизма обломился, и затвор поднять не получилось. Из размытой плотины миллионы кубометров воды хлынули на посёлок. Смыло тогда две улицы, в зону затопления попали около 150 домов. Несколько десятков из них были разрушены полностью. Но самое страшное – много погибших и пропавших без вести.
Дождь усиливался, укрыться было негде. Засунул я фотоаппарат под куртку и быстрее пошагал с товарищем в сторону большущего тополя в надежде на время укрыться. Пробегая мимо милиционеров, услышали крик. Остановились – тишина. Коллега говорит:
– Да это не нам…
Пробежав ещё метров 50-70, увидели ещё милиционеров, идущих нам навстречу.
– Что за пазухой? – спрашивают. – Показывай.
Достал, показал новенький редакционный «Зенит».
– Сколько кадров на счётчике?
– Не знаю, говорю, кадров 10-15.
– Вот и не угадал! 31…
К слову: если есть событие, фотокорреспондент никогда не считал и не экономил плёнку, снимал, пока она была, эта самая плёнка. Закончилась – зарядил новую. По крайней мере, в «Урале», да и в «Белорецком рабочем» такой проблемы у фотокора никогда не было. А уж теперь, когда работаем на цифровых фотоаппаратах, тем более.
– Рассказывай, – говорят милиционеры, – в каком доме фотоаппарат украл.
– Не воровал я! Я фотокорреспондент районной газеты, – говорю людям в форме.
– Пройдём в участок, будем разбираться.
Тут выяснилось, что у меня документов с собой нет. Коллегу моего отпустили, у него с собой паспорт был, а у меня — ничего.
Опять вопрос:
– Где украл фотоаппарат?
– Позвоните, – говорю, – в Белорецк, в редакцию. Я фотокорреспондент Илья Панченко.
– Позвоним, позвоним. Разберёмся…
И вышли, но кабинет закрыли. Просидел я недолго, минут двадцать, может быть, полчаса. Вернулись сотрудники и говорят:
– Врёшь! Ты – самозванец. Да, есть такой фотокорреспондент Панченко. Только он сейчас в редакции. Сидит и курит там. Колись, кто ты?!
– Да я и есть Панченко, только другой. Тот Панченко – Николай. Он фотокор «Белорецкого рабочего», а я в «Урале» работаю. Позвоните в «Урал»!
Спустя какое-то время они всё-таки выяснили, что я не мародёр, а действительно работаю фотокором. И аппарат у меня редакционный, а не ворованный.
Меня отпустили, и мы с коллегой (уже не помню – как) наконец-то добрались до Белорецка. На следующий же день нам обоим выдали удостоверения.
Потом мы поехали в Тирлян на похороны погибших.
Освещали, как строят дома для пострадавших. По указу первого президента нашей республики Муртазы Рахимова каждый район Башкирии должен был построить дом в Тирляне.
И началось большое строительство. Строили быстро: за месяц сдавали дома со всеми надворными постройками. Новый микрорайон тирлянцы назвали «Рахимовка».
Присутствовали мы и на сдаче новостроек. Там тоже было интересно. Приёмная комиссия заходила в каждый новенький дом. Они тщательно осматривали и проверяли, подписывали документы. Хозяева благодарили строителей, угощали гостей, почти в каждом доме наливали. Некоторые члены комиссии не выдерживали таких нагрузок и валились с ног. Коллеги покрепче просто-напросто носили их от дома к дому. Подходя к очередному жилищу, укладывали уставшего и обессиленного на скамеечку (если она была, а если нет – прислоняли к фундаменту или оставляли на травке). Дом принимали или не принимали. Перемещаясь к следующему, забирали «пострадавшего» с собой.
Гелимдар проработал в «Урале» ещё года полтора, а потом ушёл в милицию. Кстати, неплохо и там работал. Даже был лучшим участковым Башкирии.
Меня в то время тоже звали в органы, но я так и остался фотокором. Десять лет проработал в «Урале», а последние 20 лет — в газете «Белорецкий рабочий».
В результате наводнения 1994 года в Тирляне погибло почти 30 человек. Трагедия нанесла огромный материальный ущерб: пострадали два цеха БМК, 119 частных домов было снесено и не подлежало восстановлению, ещё 313 сильно пострадали. Тогда помощь нашим землякам поступала со всей республики, а силами БМК был построен 72-квартирный дом в Больничном городке.
К сожалению, были и случаи мародёрства. Из подтопленных домов воровали холодильники, швейные машинки и другие ценные вещи.
Источник:
Панченко, И. Мой первый фоторепортаж : [поездка в Тирлян стала моим первым большим заданием сделать фоторепортаж с места трагедии — 7 августа 1994 года произошел прорыв плотины и большое наводнение] / И. Панченко. – Текст : непосредственный // Белорецкий рабочий. – 2024. – 2 августа. – С. 11.