Девушка из Ленинграда (Л. М. Симонова)

…Стоял чудесный летний день. Родители поехали на велосипедах в лес, а мы, дети, оставались с бабушкой. Было весело, т.к. ленинградцы привезли на летний отдых моих сестренок и братишек.

Неожиданно по радио объявили, что Молотов выступит с чрезвычайным сообщением. Так вся страна узнала, что началась война с Германией.

Когда родители вернулись с прогулки, они были очень взволнованы и долго о чем-то говорили. Вечером маме принесли повестку, чтобы она утром явилась на призывной пункт (т.к. она была врачом). На другой день, утром, мы расстались, не зная, увидимся ли вновь.

В городе все изменилось: кто шел в военкомат, кто бегал по магазинам, делая запасы, кто, погрузив вещи на велосипеды или лошадь, уезжал в деревню. Перед нашим домом на берегу речки какое-то учреждение стало рыть бомбоубежище. Мы, подростки, получив противогазы, дежурили вечерами у дома. Помню, меня поразила картина ночного города, освещенного огромной ракетой: это немцы готовились к бомбардировкам моста через реку Волхов (это шоссе соединяло Москву с Ленинградом).

Жизнь становилась все опаснее, т.к. ежедневно в 5-6 часов утра немцы бомбили и мосты и город. Появились первые разрушения и раненые. Через город шли и ехали беженцы из Прибалтики, из Псковской и Смоленской областей. Колхозники гнали стада коров, овец.

Отец решил отправить нас тоже в деревню. На велосипед погрузили 2 узла вещей. Бабушка взяла за руки пятилетних Руфинку и Алика, я и Валерик шли сами и тоже что-то несли. Шли через поле по тропе.

Город был недалеко, вдоль дороги под большими деревьями стояли зенитки, и вдруг, налетели немцы. Лежа в густой траве, мы наблюдали первый раз воздушный бой. Около самолетов вспыхивали на мгновенье белые облачка разрывов. Немцы, сбросив 2-3 бомбы улетели восвояси. А мы продолжили путь.

В деревне устроились хорошо, у родных бабушки. Я пошла работать на сенокос, за это мы получали ежедневно 3 литра парного молока, ели уже свежую картошку, вечерами купались в реке.

Но вдруг приехал отец и сказал, что город сильно бомбят, дома горят. Перед нашим домом упала бомба и погибли 6 человек, которые сидели в убежище, а вторая попала в огород. «Надо увезти детей в Ленинград, к родителям»,- сказал отец. И мы вернулись в город. В доме не было ни одного целого стекла, в комнатах лежала влетевшая с воздухом земля. Бабушка и отец закопали в воронку сундук с добром, а потом, захватив самое необходимое, мы отправились на пристань. Народу было очень много. Как отец получил билеты, не знаю. Очевидно, потому, что ехали бабушка и дети…

На палубе я увидела первых раненых на носилках. К счастью, в пути нас не бомбили. На железнодорожной станции, где нам предстояла пересадка на поезд, было все разрушено: здание вокзала в руинах, платформы перевернуты, кругом воронки от бомб. Когда прибыл поезд, то двери вагонов не открыли. Не знаю, как удалось отцу открыть дверь тамбура в последнем вагоне. Он сунул туда вещи, детей, помог влезть бабушке… и поезд тронулся. Так я стала беженкой: Ленинград не принял меня.

Близилась блокада, из города тоже шла эвакуация населения, в первую очередь детей.

Ворота во дворы запирались на ночь, везде стояли дежурные. Моя тетя, Наталья Ефимовна, дважды ночью во время налета сбросила с чердака своего дома 6 зажигательных бомб. Бабушка вызвала мою маму. Её отпустили на три дня. Оставить меня у родных (прописать) не разрешили. Тогда собрался семейный совет. Последние слова врезались в память надолго. Мама сказала: «Ну, поедешь со мной? Только учти: «Мы поедем на фронт». Я ответила: «Что ж, погибнем вместе». Я тогда не могла предположить, что это было моё спасение: через несколько дней была объявлена война (блокада).

Поезд, на котором мы уехали по мурманской дороге в г. Лодейное поле, был последним.

Госпиталь, в котором работала мама, располагался в большом трехэтажном здании школы, а мы жили в частном доме. Решено было, что я пойду учиться. Записалась в 9-ый класс, а через 2 дня нам ученикам, было велено явиться утром в теплой одежде и с буханкой хлеба, т.к. нас посылали на рытье окопов. Мама плакала, не хотела меня отпускать, но я упрямилась: «Как все, так и я. Пойду».

Но утром в 4 часа раздался стук в окно. Посыльный сообщил, что мама и её сослуживцы должны срочно явиться в госпиталь, т.к. он срочно эвакуируется, т.к. немцы пошли в новое наступление.

Тут судьба снова обернулась ко мне благосклонно. Я пошла с мамой, она меня устроила на работу в госпиталь, и я со всеми стала укладывать имущество и возить его на станцию, где стоял товарный поезд. К вечеру погрузка закончилась, и мы опять были в пути. Куда мы ехали, никто не знал…

А путь был долгий. Целый месяц мы ехали в теплушке, останавливались почти на каждой станции, а навстречу нам, на запад, ехали поезда груженные танками, самолётами, воинскими частями.

Первая остановка была в г. Няндома Архангельская область, потом – в Вологде, потом в городе Череповец и, наконец, на ст. Бабаево под г. Тихвином мы остались до конца войны. Наш госпиталь принимал раненых, которые несколько раз пытались прорвать блокаду Ленинграда, лечили мы и сильно ослабевших от голода ленинградцев. Я работала санитаркой полтора года, много видела горя и сама узнала тяжесть труда и голод, и холод. Эти дни отгорели гремящей ракетой и ничто не сотрёт их след …

Из воспоминаний Людмилы Михайловны Симоновой. 03.05.2000 г.

Источник:
Симонова, Л. М. Девушка из Ленинграда. Белорецк, 2000 г. // Место хранения. Отдел обслуживания Центральной библиотеки. 3 л. рукопись.