Атаманша

После службы в Советской Армии две непредсказуемые дамы Судьба и Романтика заманили меня в далёкий, тогда ещё закрытый на семь замков, порт Владивосток. Летели годы, романтики хватало, но город детства и юности Белорецк не забывался. Шёл 1987 год. Собираясь в очередной отпуск, я листал туристический справочник по Советскому Союзу. Внимание привлекла коротенькая информация о том, что турбаза «Арский камень» в Башкирии проводит верховые конные туристические маршруты по Южному Уралу с восхождением на легендарную гору Иремель. Тут же я отправил письмо-заявку по указанному адресу и очень быстро получил приглашение…

Приятной неожиданностью для меня стало то, что между Магнитогорском и Белорецком теперь регулярно в дневное время ходили электрички! Как «рыбак рыбака видит издалека», так «конные туристы видят друг друга и далеко и близко»! Пассажиров в поезде было немного, и те, кто следовал на турбазу «Арский камень», быстро перезнакомились. В этой электричке нас набралось девять человек.

Когда прибыли на станцию Белорецк, обещанного автобуса ещё не было. Я прекрасно помнил дорогу от восьмого километра до Арского камня и предложил идти пешком. Народ сомневался, и какой-то мужичок в растянутом трико успокоил нас, что автобус скоро подойдёт. Этот типчик шнырял между нами, к чему-то прислушивался, ко всему присматривался. Он показался мне подозрительным, и я бдительно следил за ним и за нашими вещами. Прибыл автобус. Мы быстро погрузились, вместе с нами сел и «жуликоватый» гражданин.

Извилистой лесной дорогой подъехали к турбазе, взору открылся всё тот же крутолобый пригорок, и разбросанные по нему приземистые, рубленные из толстой лиственницы корпуса. Но разместили нас не в них, а в малюсеньких сблокированных бунгало, похожих на сарайчики, что и по сей день стоят во дворах всех белорецких бараков. После расселения старший инструктор турбазы Назаров собрал нас у костра для напутствия. Он извинился за непрезентабельные номера, но успокоил, что в них нам предстоит только переночевать, а рано утром поездом-кукушкой нас доставят до Шушпы, где живёт табун. В заключение старший инструктор сказал: «Желаю вам преодолеть все тяготы и лишения, но всё же отдохнуть». В ответ мы как «опытные наездники» снисходительно заулыбались. После этого Назаров представил нашего инструктора Ивана Дудко. Представил как самого опытного на турбазе, за четыре года более двадцати раз прошедшего по нашему маршруту. Я не верил своим глазам: перед нами стоял тот «жуликоватый» мужичок, что встретил нас на станции. Но теперь это был красавец в начищенных до зеркального блеска хромовых сапогах с узкими высокими голенищами. На нём было не растянутое трико, а прекрасно подогнанные, почти жокейские брюки и широкая чёрная рубаха с белыми «мухами». На поясе висел охотничий нож в кожаных ножнах. Завершала портрет цыганская шляпа с узкими полями. Это был ни дать ни взять Будулай с шикарными усами, но без бороды! А прислушивался и присматривался он к нам на станции для того, чтобы заранее предусмотреть каждому соответствующую по характеру и комплекции лошадь.

Не успели лечь и заснуть, а зычный голос Ивана Дудко уже поднимал нас в дорогу. Тот же автобус привёз нас к проходной сталепроволочного завода, с территории которого нам предстояло узкоколейкой добраться до станции Шушпа.

Посвистывая, наш состав в четыре разнокалиберных вагончика катил над самой водой по правому берегу Белой. Остались позади кривые постройки Лекарева разъезда. На левом берегу промелькнули корпуса детского дома. Затем миновали излучину Егоровых печей, куда мы в детстве плавали на лодках за жёлтыми лилиями. У станционных построек Катайки наш паровозик затормозил, машинист пискляво посигналил, но пассажиров не было – без остановки проехали мимо. Наконец из-за поворота показалась Шушпа: несколько деревянных станционных построек да вокруг, на пригорках и в лесочках, десятка два неухоженных подворий. А где-то справа за деревьями спряталась скала, от которой начинались наши школьные походы на хребет Ялангас и Журавлиное болото.

Недалеко, на косогоре, дымил костром палаточный лагерь с навесами столовой. Там нас уже ждал горячий завтрак. На этой базе нам предстояло подружиться с лошадками и отправиться в шестнадцатидневный поход.

После завтрака сразу пристали к инструктору с вопросом: «Где наши кони?!». Но кони были на пастбище. Тогда мы гурьбой отправились получать амуницию: сёдла, уздечки, недоуздки с арканами, потники. А также туристическое снаряжение: сапоги, полукомбинезоны, палатки с плёнкой, котелки. С этого момента войлочный потник стал нашей периной, а кожаное кавалерийское седло – мягкой подушкой. Вечером пошли смотреть, как гонят коней с пастбища. Сначала послышались удары хлыста, потом перезвон колокольчиков, и только после этого на пригорке появился табун. Когда

в 1972-м году открывали маршрут, на турбазе было всего десять лошадей, а теперь, через пятнадцать лет, их вместе с жеребятами стало около двухсот.

В этот вечер я познакомился с предназначенной мне инструктором лошадью. Звали её Атаманша (на снимке).

Атаманша

Свою кличку она получила за то, что была самой высокой в холке и самой сильной в табуне лошадью (я весил тогда около шести пудов и был самым тяжелым в группе). Рождённые на турбазе лошади приучены ходить друг за другом вереницей, уткнувшись мордами в хвосты. И только моя буланая Атаманша да вороной конь Атаман инструктора Дудко могли ходить первыми! Всё это мне рассказал Иван и предупредил, что лошадь моя с норовом и лидерскими замашками. Подходить к ней следует только спереди, а на ночь обязательно ставить на аркан, иначе сама уйдёт и других лошадей уведёт обратно в Шушпу, а то и в Арский камень, к месту их зимовки.

Нашли мы Атаманшу в центре табуна. Иван привычно накинул уздечку. Лошади его хорошо знали, и Атаманша послушно приняла железный мундштук. После этого инструктор передал поводья мне. Лошадь недоверчиво покосилась на меня прищуренными глазами из-под длинной чёлки и прижала уши. Тогда я боязливо протянул Атаманше на ладони, как рекомендовал инструктор, кусочек припасённого сахара. Лошадь на удивление аккуратно сняла лакомый кусочек, едва кольнув ладонь жёсткими волосками нижней губы. Так состоялось наше знакомство.

Начались первые занятия. Обливаясь потом, в сорокаградусную жару, мы учились седлать, вязать специфические узлы и ставить лошадей на арканы. Потом первый выезд по кругу под зорким оком Дудко. И всё это время мы старались понравиться нашим лошадям. Женщины расчёсывали своим новым подругам гривы, вплетали в них ленточки и завязывали бантики. Старостой группы Дудко назначил сотрудника Кольского филиала АН СССР Николая Орлова. И этот узурпатор с первых дней установил свои «научные» законы. Увидев, как мы кормим лошадей сахаром, объявил: «Сахар едим из расчёта по три куска в день на душу». На следующее утро я взял свой сахар и отнёс Атаманше. Она встретила меня, поставив уши топориками. Мы подружились!

На четвёртый день вышли на тропу. Всего предстояло пройти на север до горы Иремель и обратно 220 километров. И, как на грех, небо затянуло тучами, жара сменилась нудными периодическими дождями.

Наш инструктор – профессионал своего дела. Все кони слушаются его негромкого голоса. Двигаясь первым, он время от времени придерживает своего Атамана, поворачивается в седле и из-под цыганской шляпы смотрит на группу. Потом выезжает на возвышенность, под которой до горизонта расстилаются леса и горы, и смотрит в даль, как бы приглашая и нас полюбоваться красотой Южного Урала.

На пятый день наш отряд перевалил через Урал-Тау, а это значит, что мы из Европы перешли в Азию. Я старательно сгребаю с морды Атаманши наглых назойливых слепней, и она отвечает мне одобрительным кивком головы. Наша дружба крепнет!

Атаманша

На ночь ставлю Атаманшу на аркан. Часто на месте очередной стоянки удобные поляны изрисованы кругами выеденной травы — это осталось от предыдущей группы туристов. Тогда нужно найти другое место с сочной травой, где-нибудь ближе к кустам и часа в три ночи обязательно проверить, не запутался ли аркан в кустах и не стоит ли лошадь на одном месте, не останется ли Атаманша голодной.

По утрам, если моросит дождь, не хочется выползать из палатки, но предстоит много работы: свернуть палатку, упаковать рюкзак, привести из леса Атаманшу, почистить её, оседлать, навьючить…

На восьмой день с холма увидели цель нашего пути – гору Иремель с её круглой лысиной-вершиной. Иремель – гора-легенда, по рассказам местного краеведа А.И. Дмитриева, притягивающая к себе грозы.

Очередная стоянка называется Городской ключ. Странное название, ведь ближайший город, Белорецк, за десятки вёрст отсюда. У этого ручья инструктор организовал нам походную баню-каменку. К ночи откуда-то из лесной чащи явился здешний лесник. Он о чём-то пошептался с Дудко и ушёл. А Иван сообщил нам, что по округе бродит раненый медведь… Всю ночь я не мог заснуть, мне мерещился хруст веток за палаткой. Два раза я поднимался и шёл проверять Атаманшу. Но она как всегда издали встречала меня тихим ржанием.

На десятый день застряли на сутки у деревни Махмутово. Видимо, начала сказываться близкая магическая сила Иремеля: с его стороны неожиданно налетела гроза с дождём и градом. Пока устанавливали палатки, промокли до нитки со всем своим инвентарём.

На одиннадцатый день случилось событие, которое чуть не поссорило меня с инструктором. От сырого потника на холке Атаманши усугубился старый нагнет. Когда на стоянке расседлали коней, эту потёртость увидела сердобольная Верочка. Из-за того, что она по любому поводу очень переживала за лошадей, Дудко назначил её ветеринарной сестрой и поручил ей хранить круглую картонную коробочку с детской присыпкой, которой посыпают нагнеты. Верочка достала заветную коробочку и направилась к Атаманше, чтобы припудрить ранку. И тут Атаманша развернулась к Верочке спиной и лягнула её в бедро. Это был не сильный удар, а скорее предупреждение строптивой лошади: «Не подходи! У меня свой хозяин!» Естественно, Верочка перепугалась, попятилась, и её глаза стали медленно заполняться слезами, как заполняются талой водой ямки на проталинах. Всё это видел инструктор Дудко. Моментально он подскочил к Атаманше, дёрнул поводья книзу и ударил лошадь сапогом в брюхо возле подпруги. Лошадь подалась назад, натянула поводья, прищурила глаза и прижала уши. Тогда к инструктору кинулся я и оттолкнул его всеми своими шестью пудами живого веса. Дудко вытаращил на меня удивлённые глаза, ведь по туристским законам все его действия на маршруте непререкаемы для остальных. И всё же Иван был хорошим инструктором. Он сразу сообразил, что поступил непедагогично. Чтобы снять напряжение, он сказал: «Лошади должны уважать людей!» – и стал успокаивать перепуганную Верочку. А я погладил Атаманшу по морде, по шее, похлопал по мускулистой груди, но лошадь стояла как каменная и смотрела сквозь меня. Быть может, она думала о том, как несправедливы бывают люди! Я отвёл Атаманшу на поляну, выбрал место, где трава гуще и сочнее, снял уздечку, надел недоуздок. При этом я думал о том, какие теперь будут у нас с ней отношения? Ночью я пошёл проверять Атаманшу, и она как всегда встретила меня тихим приветливым ржанием. Я протянул ей сухарь, она аккуратно сняла его. А туристы, да и инструктор тоже, стали после этого смотреть на нас с Атаманшей с большим уважением.

На двенадцатый день начался подъём на гору Иремель. На лошадях дошли до кромки леса, дальше пешком. Начали подъем при нестерпимой жаре и за полпути выпили всю воду из фляжек. Стала мучить жажда. Пока карабкались, Иремель, в соответствии со своей скверной репутацией, притянул к себе крохотное облачко, которое на глазах разрасталось в грозовую тучу. Круглая вершина горы оказалось огромным плато, заваленным каменными глыбами. Под одним из камней нашли крохотный родничок, напились и запаслись водой на обратную дорогу. Поглядывая на чёрную тучу, Дудко торопил нас со спуском. Но его никто не слушал, стояли и любовались бескрайними просторами Уральских гор. Куда ни кинь взгляд – леса, реки, долины, и на склонах горы-легенды экзотические снежники. А как уйти отсюда без фотографии на память?

Атаманша

Заканчивается пятнадцатый день нашего путешествия. Все ходят поникшие. У вечернего костра Сергей Чувурин поёт грустные песни:

Всем нашим встречам

разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей

у янтарной сосны.

Пеплом несмелым

подёрнулись угли костра.

Вот и окончилось всё,

расставаться пора…

А я думал о том, как буду расставаться с Атаманшей, ведь завтра последние 32 километра нашего путешествия.

Атаманша

Радостными криками и традиционным компотом нас встретили туристы, готовящиеся выйти на маршрут. А мы уже привычно развьючивали и рассёдлывали лошадей — последний раз. Всем хотелось ещё постоять, обнимая тёплую шею неразлучного друга. Мужчины хмурились, женщины плакали, скармливая последние кусочки сахара и сухарей. Наш инструктор, видимо, привыкший к таким сценам, сказал: «Лошади будут помнить вас долго. Приезжайте ещё, и они вас узнают».

Моя Атаманша и здесь показала свой характер: как только я снял уздечку, она твёрдым неспешным шагом направилась в центр табуна. Там было её законное место, там был её трон! Я понаблюдал, как среди спин лошадей мелькает её высокая холка, и только тут почувствовал, как тает в кулаке последний кусочек сахара, припасённый на прощание…

Источник: 

Кархалев, В. Атаманша [Текст] : [воспоминания В. Кархалева о верховом конном туристическом маршруте по Южному Уралу 1987 г.] / В. Кархалев // Белорецкий рабочий. – 2016. – 1 июня. – С. 6.