Кому звонит колокол? Ностальгические заметки на газетную тему

Помню, как вчера. Это было в середине девяностых. Наша редакция находилась в старом здании бывшего Дома обороны. Там была удивительная атмосфера! Люди старшего поколения, конечно же, со мной согласятся. В редакцию народ шел не только с жалобами, а чтобы просто пообщаться, поговорить о политике, литературе, кино. Или просто поспорить, в конце концов…. Это была даже не редакция, а некий клуб. Газетчикам это страшно мешало. Но традицию никто не нарушал.

— У тебя нет конкретных материалов! – выговаривал мне Александр Иванович Урцев.

Я спрашивал – что значит «конкретные»?

— Это вода, дороги, отопление и канализация, — настойчиво твердил он. — Это ремонты подъездов и проблемы медицины.

Потом Урцев брал подшивку газет, листал страницы с моими материалами и:

— Посмотри, о чем ты пишешь: одна политика, размышления какие-то.

Признаюсь, я на первых порах обижался на Александра Ивановича и совсем не хотел писать о проблемах канализации и прорыве очередной трубы отопления. Скучно.

Теперь только понимаю, насколько он был прав. Потому что мое тогдашнее «размышлялово» яйца выеденного не стоило, а горячей водой люди пользуются каждый день.

Александр Иванович – журналист от Бога… Вот написал это и подумал: сам товарищ Урцев, прочитав этот крылатый оборот, непременно проворчит: «Это расхожий штамп, молодой человек!»

Александр Иванович – человек строгих газетных правил. Я даже вздрагивал, когда он, заходя ко мне, начинал: «Ну что, молодой человек…»

На снимке коллектив редакции. 2005 год

…Пусть штамп. Но я очень благодарен этому журналисту за науку, которую он мне преподал. Александр Иванович писал в основном о производстве и по своей тематике знал абсолютно все! В каком году пущен такой-то цех на БМК, какое оборудование используется, какова производительность, ассортимент и география сбыта. И так о всяком производстве. У него была огромная картотека данных, которую он кропотливо собирал долгие годы.

Такой же феноменальной эрудированностью обладал и Николай Валентинович Худовеков. Он объездил все села и деревни Белорецкого района, писал стремительно и даже на ходу. Он проговаривал тексты перед тем, как засесть за печатную машинку (компьютеров тогда у нас не было). При этом мог бубнить даже на улице, изрядно шокируя окружающих. Он был страшно рассеянным человеком. Один раз пришел на работу в галошах, перепутав их с ботинками. Просто начал писать текст уже у порога, когда собирался в редакцию… У него были потрясающие память и интеллект! Ночью подними и спроси: в каком веке и году жил, например, Людовик Четырнадцатый? – Николай Валентинович зевнет и тут же выдаст правильную дату. При этом присовокупит, какие реформы провел этот самый Людовик, кто у него была любовница и сколько своих жен он отправил на гильотину.

А еще он был изрядным «правдорубом» — говорил людям в глаза все, что о них думает. Этим набивал себе шишки. Но каким нежным и заботливым мужем он был! Николай Валентинович любил свою Нину (Зимину) так трепетно и бесконечно, что если бы я не был свидетелем их отношений, то никогда бы не поверил в возможность такой любви. Нина Зимина была для него ангелом-хранителем. Сегодня эта благословенная пара уже в дальних обителях, где нет ни боли, ни печали… Они всегда рядышком…

Николай Петрович Старков. Задорный и безупречно талантливый. Он мог сутками вынашивать нужную для него фразу, чтобы вставить ее в свой материал. Никакой халтуры! Мы часто спорили, что важнее: как написать или что написать? Я бы и сейчас поспорил, но Старков «ушел в затвор». Живет в своей деревеньке и наверняка что-нибудь пишет. Он уже без этого не может. Писательство – это навсегда.

Это была настоящая журналистика! Суровая, провинциальная и во многом обыденная.

Помню, Татьяна Георгиевна Зайцева, в прошлом редактор газеты, как-то сказала мне: «Надо находить необычное в обычном». Что это значит? Возьмите какого-нибудь классического Васю Пупкина. Самого обыкновенного, рядового и заурядного. Он, положим, живет в Тирляне, сажает картошку и выращивает огурцы в теплице. По пятницам Вася смотрит «Поле чудес», по субботам парится в бане и выпивает чекушку, по воскресеньям ездит на рыбалку. О чем тут писать?

Но! Опытный газетчик обязательно, по словам Шукшина, «расчехлит» Васю, снимет с его образа покров обыденности. Тактично и незаметно заглянет в душу, при этом все там оставит на своих местах. И получится уже не Вася Пупкин, а личность! Можно, ничего не выдумывая, в легких штрихах передать неуловимые и тонкие хитросплетения характера, и в этом образе отразить само Время.

Что такое очерк? И как его писать? – спрашивал я Вячеслава Валентиновича Елдашева, который когда-то был редактором «Белорецкого рабочего». В прошлом году Вячеслава Валентиновича не стало с нами.

Вот как он ответил:

— Если я тебе расскажу все двадцать пять параграфов, определяющих этот сложный жанр, то ты никогда не напишешь очерк. Просто иди и пиши…

И я пошел и написал. И пишу по сию пору. Кстати, я так и не изучил эти двадцать пять параграфов.

Николай Валентинович Худовеков чуть позже подсказал главное: «В очерке необходимо раскрыть характер того, о ком пишешь. Всего лишь в чертах». Очерк – это графика журналистики. Рассказ – писательская живопись.

Что же сейчас? Сегодня от журналистики осталось мало. Чего вы хотите, если одна моя знакомая, имеющая некоторое отношение к средствам массовой информации, вместо слова «кладёт», говорит «ложит», а в слове «звонит» беззастенчиво делает ударение на первый слог. И мне почему-то стыдно сделать ей замечание. Ведь у нее как-никак университетское образование. Хорошо, что она не в нашей газете.

В старой редакции все было наоборот. Стыдно было прослыть невежей. Стыдно было не читать Зощенко и Шукшина, Пастернака и Цветаеву… Или не знать, кто такой Песков… Кстати, я до сих пор помню изумительный очерк (именно очерк!) Василия Михайловича Пескова в его родной «Комсомолке», посвященный… тараканам!

У нас не было Интернета, зато было много книг. Помню, Старков все время говорил мне: «Читай Чехова! Это самая лучшая школа…». Я каждый год проглатывал почти все двенадцать томов Антона Павловича. Говорю это я не ради хвастовства. Просто мне повезло: я застал времена, когда была востребована настоящая журналистика…

Помните Людмилу Жук? Мне не довелось работать с ней, но я находил в архиве ее материалы и читал их в качестве образца высочайшего мастерства…

И кроме вышеперечисленных людей (лучше сказать – товарищей), хочу назвать Татьяну Михайловну Булавину и Николая Митрофановича Панченко. А еще Фанюзу Минину, Андрея Ткачёва, Людмилу Гришину, Юлию Анисимову, Леонида Швеца, Илью Панченко, Наталью Борисевич… С последними я на «ты», поэтому позволяю здесь некоторую фамильярность. В свое время очень ярко «вспыхнула» в газете Елена Разина, хочется, чтобы она светила и дальше.

Жутко скучаю по старой редакции. Не потому, что нынешняя хуже. В конце концов, некоторые из «старой гвардии» до сих пор в газете. Просто время было другое. Работать было интереснее… Кстати, Николая Митрофановича Панченко уже три года нет с нами. На мой взгляд, современные фотографы ему и в подметки не годятся. Приходите к нам в редакцию почаще и любуйтесь его снимками, которые висят на стенах. Фотограф тихо и кротко своим стареньким фотоаппаратом «Киев» фиксировал Вечность.

И уже давно нет с нами Раечки Гарифуллиной. Ее так все и называли – Раечка. Помню ее тихую улыбку и безупречную интеллигентность. Она сильно болела и вынуждена была продавать книги из своей богатейшей библиотеки, чтобы купить лекарства. Газетчики – народ, как правило, бедный.

Завтра будет отмечаться День российской печати. Быть может, получится некстати, но поговорить хочу еще и вот о чем… Нас, газетчиков, часто упрекают: вы, дескать, уходите от критических тем. Вы-де занимаетесь сплошной пропагандой. Да, этого добра сегодня предостаточно, но давайте по существу и честно…

Знаете, порою хочется, как Старков, уйти в затвор. Но ему хорошо: он человек вольный и уже на пенсии. А нам-то как быть?

Раньше любая критическая публикации в газете была поводом для разбирательства. Печатное слово – закон!

Сегодня ситуация иная. Вот пример. Я недавно написал заметку о том, то в поселке Железнодорожном нет аптеки. Чиновники обещали принять меры. Цитирую дословно: «Мы в самом скором времени порешаем вопрос с комиссионным выездом на место». Кстати, этот канцелярский оборот – «порешаем вопрос» — уже вызывает острую изжогу… Что же на практике? Не было никакой комиссии, и вопрос с открытием аптеки по-прежнему висит в воздухе. Звоню чиновникам и опять слышу в ответ: «Порешаем вопрос…». В советские годы начальника горздравотдела за такое равнодушие вызвали бы на бюро горкома, и он получил бы строгий выговор по партийной линии. Это как минимум!

Или вот еще. Мы уже несколько раз говорили в газете о безобразной работе общественного транс-порта в городе. После 19 часов на окраину можно уехать только на такси. Маршрутки в это время туда уже не ходят. И что же? Вчера стоял на остановке около часа, но так и не дождался автобуса, чтобы уехать на свой Укшук. В новогодние праздники маршрутки не работали вовсе, и город был практически парализован. И никакой реакции со стороны властей города на наши выступления. Уверен, что и нынешняя публикация вызовет лишь угрюмое сопение.

Что толку от всей этой критики, если на нее уже никто не обращает внимания? Или скажем так: зачем звонить в колокол, если кругом одни безбожники, и они совсем не думают идти к обедне?

И все-таки закончу на позитивной ноте. Так меня учили. Надо всегда оставлять надежду.

Когда-то давным-давно я рассказал в своем материале об одном человеке, который остался без ног из-за несчастного случая в детстве. Представьте себе: нашелся предприниматель, который решил подарить ему компьютер.  А чего стоит наш газетный «Марафон добра»? Великолепная идея! Мы рассказываем об одиноких стариках, об их проблемах. Каждая публикация – как крик о помощи. И тут же находятся люди, которые готовы оказать ее. Такие примеры окрыляют. И хочется жить. И работать дальше…

Так что насчет колокола я переборщил: пусть себе звонит…

Источник:

Калугин, И. Кому звонит колокол? Ностальгические заметки на газетную тему [Текст] : [о коллективе редакции газеты «Белорецкий рабочий»] / И. Калугин // Белорецкий рабочий. – 2018. – 12 января. – С. 5.