Лес реформ не боится

В 1936–1937 годах впервые в России на части ее территории, ограниченной бассейнами рек Урал, Волга, Дон и Западная Двина, было введено государственное управление, через десять лет распространенное на все леса СССР. В нашем районе это был Белорецкий райлесхоз в составе четырех объездов: Ломовского, Тирлянского, Кагинского и Инзерского, разделённых на 40 обходов. В 1937 году созданы Авзянский, Зигазинский, Инзерский и Тирлянский лесхозы. Таким образом, государство установило полномочного представителя, защитника и распорядителя – лесхозы, в которых работали высококвалифицированные специалисты.

Управление лесным хозяйством не раз реформировалось, но незыблемыми оставались лесничество и лесхоз. Лесхозы вели учёт, наблюдение, отпускали лес на корню, восстанавливали лес на вырубках, охраняли его от пожаров и самовольных рубок, следили за соблюдением лесохозяйственных правил и привлекали к суду нарушителей.

Как показала практика, последнее не нравилось основным лесозаготовителям, и в 2007 году вступил в действие новый Лесной Кодекс, уничтоживший многое, созданное в лесном хозяйстве за семьдесят лет. Вместо лесхозов появились лесничества. Думаю, это было желание возродить прошлое – в царской России не было лесхозов. Только вот не учли авторы Лесного Кодекса, что власть лесничеств тогда распространялась лишь на казенные леса, а было их немного. Когда национализировали все леса, появилась необходимость разделения на более управляемые подразделения – так появились лесхозы, а лесничества стали их подразделениями. С 2007 года новые лесничества лишились полномочий, которые были у прежних лесхозов. А еще пришлось придумать новое название бывшим лесничествам (оказалось, что без них никак нельзя обойтись): теперь это участковые лесничества, подразделения новых лесничеств. Но самая большая беда в том, что ликвидированы солдаты лесной охраны – лесники. Государство отказалось от прямого управления лесами, все леса разделили между арендаторами, возложив на них обязанности по воспроизводству лесов, охране их от пожаров и самовольных порубок. У мелких арендаторов таких возможностей нет, а крупные не спешат нести дополнительные расходы. Судите сами: после рубки новый лес можно будет рубить не раньше, чем через сто лет. Какой бизнесмен будет ждать окупаемость затрат столько лет?

Вот, пожалуй, и все что связано с юбилеем лесхоза, лесничества, а с недавних пор – вновь лесхоза, у которого нет тех прав, что были до 2007 года.

В заключение добавлю: в лесной зоне уничтожить лес рубкой невозможно, если человек не добивается этого целенаправленно. На Уфимской дороге есть гора между деревней Бердагулово и рекой Реветь. Сорок лет назад на её вершине была огромная вырубка. С созданием Южно-Уральского заповедника лесорубы оттуда ушли, и в первые же годы там появилась осина и берёза, а между ними – малозаметные ёлочки. Ель – теневыносливая порода и теперь она растет под сенью берёз и осин. Лет через сорок там будет полноценный еловый лес. В 1960–70 годы в районе проводились мелиоративные работы по расчистке сенокосов и пастбищ. Не стало колхозов-совхозов, не нужны они стали – теперь на их месте возрождается лес. И лет через двадцать кто–то скажет: а я всю жизнь на этом месте видел лес. И прав будет – такова природа леса.

Источник: 

Хрусталёв, А. Лес реформ не боится [Текст] : [80 лет Белорецкому лесхозу] / А. Хрусталев // Белорецкий рабочий. – 2016. – 29 октября. – С. 2.